Политика. Политики. Чтоб их кони отодрали в задний проход, а потом растоптали остатки. Сборище стервятников, которое умеет только одно: жрать. Выклёвывать глаза. Срывать шматы мяса с костей. Врать, лебезить и лицемерить. Ни одного честного слова. Продавать и покупать. Всему есть цена, ага.
Джейме понимал: где есть деньги и власть, политики не быть попросту не может. Ещё он понимал вот что: если есть деньги и власть, всегда найдутся охотники забрать чужое и сохранить своё. Понимал он и то, что разговоры порой бывают нужнее битв, а браки, бывает, дают больше побед, чем самые лучшие войска. Всё он понимал. Лучшая война - та, которой не было. Тирион дал мудрый совет.
Но никакое понимание не мешало ему сейчас слепо и яростно, до вспышек на краю зрения и хруста в костяшках пальцев ненавидеть политику и политиков. Не потому, что он будет так уж сильно скучать по малышке Мирцелле - он, разумеется, будет. Но её отъезд - едва ли беда. Джейме любил своих детей, но не был к ним уж слишком сильно привязан. А вот Серсея была. И Джейме знал, что разлука с младшей дочерью заставит её страдать. Вот именно это и приводило его в бешенство.

Он искал любимую в её покоях, но не нашёл. Её Милость изволили навестить дочь, сказали ему. Они направлялись по коридору к покояп принцесса, сказали ему. Джейме медленно выдохнул. Конечно, он мог подождать её и здесь - но не мог оставить одну. Если Серсея решила заглянуть к дочери, то затем, чтобы попрощаться. Сказать что-то. Успокоить. Обнадёжить. Расставаться - всегда сложно, и он не мог оставить её одну. Не мог и не хотел.

Джейме открыл дверь в спальню дочери тихо и медленно - так, чтобы она не произвела ни одного предательского звука. Сначала дверь приоткрылась совсем чуточку: ровно настолько, чтобы в образовавшейся щели показался зелёный глаз - оценить обстановку. Потом щель стала шире, и в неё скользнул добрый дядюшка собственной персоной. Дверь аккуратно закрылась, а "дядюшка" остался за спиной у Серсеи. Вид у него был лихой и весёлый, а вместо привычных доспехов и белого плаща - бархатный камзол. Тёмно-красный.
Мужчина встретился взглядом с малышкой-"племянницей", заговорщицки подмигнул ей и приложил палец к губам: тшшш! В рукав правой руки был заткнут небольшой букет из мелких цветов, отдалённо похожих на тюльпаны - фиолетовых, жёлтых и белых. Крокусы. Он бы держал его в руке, если бы вторая рука у него была. Но это мелочи. Технические неудобства.

Половина шага вперёд - и свет выключили. Глаза королевы закрыла большая тёплая ладонь, на которой угадывалась характерная мозоль, которая появляется у фехтовальщиков. И очень знакомый голос сказал у уха, между делом коснувшись губами мочки:
- Угадай, что это? - Джейме поднял правую руку на уровень плеча Серсеи, чтобы она могла почувствовать запах. На самом деле ему просто хотелось её обнять. Поднял взгляд на "племянницу" и шепнул: - Не подсказывайте, юная леди.

За эти руки Серсея с удовольствием заставила бы кое-кого протянуть ноги. Причём, она даже не побоялась бы заляпать подол шёлкового платья кровью этого кое-кого - много ли в карликах внутренностей? Математика шептала, что меньше, чем в нормальных людях. Глаза закрыты, а в нос ударил запах цветов - тех, которые Её Милость любила. Как и того, кто ворвался в покои Мирцеллы. Ну, господа, сколько шансов у одной отдельно взятой королевы-регента узнать, кто стоит у неё за спиной? Постойте, букет цветов нужно держать рукой... Или не нужно?
Дочка сделала паузу - нет бы Серсее задуматься, что что-то не так!
- Это твоя цветочная рука, Джейме, сын Тайвина из дома Ланнистеров!

Не золотая. Цветочная.

- Милая, да ты уже научилась обманывать, как самая настоящая королева! - Её Милость позволила себе откинуться назад и чуть-чуть расслабиться. Впрочем, как и всегда она делала в руках собственного брата-близнеца; как будто отражение из зеркала протягивает руку и поддерживает, куда-то ведёт, так и Джейме, родной, близкий, всегда рядом. Почти всегда, но всегда. - Вы вдвоём меня обвели вокруг пальца! Работа и правда филигранная, - женщине ничего не оставалось, как признать себя побеждённой. И ещё раз. И когда Мирцелла ляжет спать - ещё несколько раз. Побеждённой - и целой, потому что близнецы должны быть вместе. Она забрала букетик цветов у Ланнистера, который никогда не будет женат ни на ком, кроме неё, и кивнула Джейме - "Пойдём ближе. Наша дочь завтра будет уже далеко."

Серсея положила букетик на стол в покоях своей дочери-принцессы, с очень важным видом оценивая платье в руках Мирцеллы. И правда, мастера превзошли себя: маленький шедевр высокой моды Вестероса специально для девочки-Ланнистер, которая об этом и не подозревает. Оттого Серсея и любила свою пташку ещё больше - в ней и не могло быть ничего от Роберта, пьяницы и шлюхи-мужика. Кстати, королева-мать частенько задавалась вопросом, как будет "шлюшка" в мужском роде. Шлюшк? Шлюхий? Шлюн? Шлёндрий?
- К нему подойдёт моё опаловое ожерелье со львом, как ты думаешь, Мирцелла?
Ожерелье подарил Роберт. Ну и в пекло его.
Джейме подарит ещё.
- По-моему, дядюшка Джейме в тебя уже влюблён, дорогая - посмотри, он принёс букет мне, но смотрит-то на тебя.
"Ведь он твой отец," - почти добавила Серсея, но смягчила пассаж: - И... Возможно, папочка тоже на тебя сейчас смотрит. Ты - гордость всей семьи, родная.
"И вся твоя семья стоит здесь."